Иван Приходько: на улицах Донецка вы не увидите больше людей с оружием и в балаклавах (ФОТО)

Интервью корреспондента издания «Украина. Ру» с главой фронтового Куйбышевского района Донецка о ситуации на его подшефной территории: как идет восстановление гражданской инфраструктуры, и как у него складываются отношения с представителями ОБСЕ.

Если вы проедете на машине по району, по которому сегодня проходит линия фронта, то вас поразит то, что, несмотря на войну, кругом чистота, на дорогах лежит свежий асфальт, трубы ТЭЦ дымят, то там, то тут вам встречаются ремонтные бригады, работают кафе и магазины.

Дети учатся в школах. Кстати, мы побывали в одной из них (школа номер 71).

При быстром ее внешнем осмотре сразу бросаются в глаза новые стеклопакеты, а внутри помещения — новые трубы и батареи отопления (всего уставлено 350 радиаторов). Все это появилось в школе благодаря гуманитарной помощи из России и Ивану Приходько, за что последнего не устаёт нахваливать директор школы. В общем, война войной, а жизнь берет своё. Она налаживается. Об этом и начинаем говорить с господином Приходько.

— Иван Сергеевич, давай, подведем итоги 2015 года. Каковы они для твоего Куйбышевского района в сравнении с итогами 2014? Есть ли улучшение? Какие плюсы и минусы?

— Ставить плюсы и минусы в условиях ведения боевых действий невозможно. Конечно, больше минусы ставятся. Сравнивая 2015 год с 2014, скажу так: у нас большой прогресс, мы начали восстанавливаться.

Просто учитывая сумасшедший объем восстановления — это порядка 5 000 домов в частном секторе и порядка 10 000 квартир — его результатов сразу не видно.

Но первый этап — восстановление 149 домов — уже начался. Полностью описаны также и дома по второму этапу — их всего 225 на линии соприкосновения в районе Октябрьского поселка. Это очень большой плюс.

Перемирие нам много дало. К сожалению, оно длилось недолго — с 1 сентября по 23 октября 2015 года. После него начались опять перманентные бои — на линии соприкосновения. Учитывая, что Куйбышевский район находится на линии фронта, залетает к нам уже не так, как это было прошлой зимой и прошлым летом, но все равно залетает.

Мы достаточно продвинулись в восстановлении инфраструктуры — у нас практически не осталось «белых пятен» по электроэнергии и по газу. У нас есть некоторые проблемы по Площадке (поселок в Куйбышевском районе — прим. авт.). Мы туда не можем подавать питьевую воду, потому что разбита подстанция. Поэтому подаем техническую воду. И по мере возможности завозим питьевую воду в садик и в школу, которые находятся на Площадке. Вот это позитив, которые мы имеем на сегодняшний день.

— Я на днях был в Дебальцево. Там дома в частном секторе, которые были снесены под ноль, начали восстанавливать на прежних фундаментах. Они несколько меньше, чем разрушенные, но людям уже есть, где жить. У вас такое восстановление есть?

— Те дома, которые требуют стопроцентного восстановления, пока под эту программу не попали. У нас количество домов, которые не подлежат восстановлению, 928. Это те дома, которые уже заактированы. Сейчас у нас 3051 акт. Это первая, вторая и третья категории (в смысле разрушения — прим. авт.)

Но это еще не все люди пришли. Домов, которые еще не заактированы порядка 2000. Что касается квартир, то этим занимается горжилуправление, в том числе и кооперативными домами, чего в принципе раньше не было. Сейчас начали уже завозить кирпич для строительства, шифер, песок, шлакоблоки. Будем завозить стеклопакеты.

— Какая судьба ждет самый знаменитый, правда, печально, дом Куйбышевского района, в который в течение года попал 41 снаряд? Его будут сносить?

— Нет, этот дом подлежит восстановлению. Никто его не будет сносить. Правда, говорить, что мы его оставим, как «Дом Павлова» в Сталинграде, не будем.

— А почему бы и нет? Как память оставить.

— Там живет достаточно большое количество людей. Да и люди сами не хотят. Так что он будет восстанавливаться. Я даже больше скажу, мы в начале осени планировали, что законсервируем 39 домов: 12 домов на Второй Площадке (название поселка — прим. авт.) и 27 на Октябрьском поселке.

Площадку законсервировали как… мы не подаем тепло. Кое-где там люди живут — 33 человека живет на Второй Площадке. А по Октябрьскому у нас из 27 домов, куда мы не планировали запускать тепло, мы уже в 11 домов запустили его. Точечно — по стоякам. В некоторых домах разрушены конструктивы.

Мы обследовали дом, в который попал 41 снаряд. Я вам скажу, если будет все хорошо, то к январю точечно мы сможем подать отопление и туда. Проделана для этого очень большая работа. Очень много людей, как и в Дебальцево, работало. Сейчас точно также занимаемся и Октябрьским поселком.

— У вас есть какие-то проблемы во взаимоотношениях с наблюдателями от ОБСЕ? Наверное, они тебя, учитывая, каким районом ты руководишь, часто посещают. Есть ли к ним претензии?

— Рассказываю. ОБСЕ за полтора года войны посещала меня 2 раза для того, чтобы переговорить именно со мной. Это происходило в кабинете. На линию соприкосновения со мной они не выезжали. Мы с ними встречались, когда они выезжали на обстрелы. Не более того. Поэтому интенсивных контактов как таковых практически нет.

В ОБСЕ работают, как граждане Евросоюза, так и граждане России. Вот когда приезжают граждане России или Словакии, или стран бывшего соцлагеря, то они более объективно смотрят на вещи. А граждане Западной Европы — голландцы, немцы… вроде как пишут они все одинаково, то есть, одинаково снимают «замеры», но все зависит от того, кто и как подает отчет. Вот когда такой отчет читаешь через день, то сразу понимаешь, кто приезжал.

Вот эти — из бывшего соцлагеря — более конкретно пишут, что летело вот отсюда, а западные европейцы так не делают. Фото: Александр Чаленко 13 июля 2015 года, когда у нас был обстрел центра Донецка (тогда украинский танк выехал и выпустил 42 снаряда), попало в больницу N23, в универсам «Украина», возле «Аркадии» на Богдана Хмельницкого, мы сумели найти одну воронку, где четко, до миллиметра, был виден вход снаряда. Измерили азимут и расстояние. Расчеты четко показали, что стреляли из Авдеевки, где стоит украинская армия. Приехало ОБСЕ и это зафиксировало.

— Что сейчас происходит с Иверским монастырем, который находится рядом с аэропортом, и с кладбищем при монастыре?

— Допуска на кладбище по-прежнему нет. Кладбище — это все-таки периметр линии фронта. Война еще не закончена. Рядом с Иверским монастырем мы разминировали. Проходят там сейчас службы, не скажу, но прихожане туда постоянно приходят и наводят порядок. Там сейчас достаточно чисто. Матушка там находится все время. Она не уезжала. Она три или четыре месяца как находится в монастыре, но насельницы монастыря там не живут.

— В прошлый раз ты мне показывал разбомбленный супермаркет. Будете его восстанавливать?

— «АТБ», что ли? Его владельцы сейчас находятся на территории Украины. Заниматься его восстановлением они не собираются. Мы мелкие магазины на Октябрьском мы открыли. Если делать выбор между восстановлением кровель или восстановлением «АТБ», хозяева которого из Днепропетровска, то даже не приходится говорить, какой выбор мы сделаем. Вот сейчас ты проедешь по Октябрьскому поселку и увидишь, что улицы вычищены, нет ни одной ямы, все заасфальтировано. Это не тот Октябрьский, на который мы с тобой ездили той зимой, когда там были завалы, все валялось.

— Как у вас, «на районе», обстоят дела с преступностью?

— Ты имеешь в виду мародерство? Ты вот много людей видел на улицах с оружием в руках?

— Нет.

— А людей в балаклавах видел?

— Нет

— И, видимо, обратил внимание, что бойцы корпуса ДНР не ходят в балаклавах, и никто не представляется позывным. Все представляются своими собственными именами и фамилиями. Боятся нечего. Я вам скажу, что колоссальный рывок за этот год совершен по наведению порядка. Давно уже нет такого явления, как отжимы. Даже наши «друзья», которые пересидели войну на Украине, возвращаются сюда на своих «Лексусах» и «Мерседесах». Никто их не трогает, и они спокойно ездят. У них же все-таки тут бизнес, и они его продолжают вести. У нас создаются условия для ведения бизнеса.

Тут есть проблема со сбытом продукции, потому что 70% продукции шла на экспорт. Но я говорю не6 о крупном, а о среднем бизнесе, 70–80% продукции которого было ориентировано на Украину. Поэтому сейчас все налаживают новые связи. Пытаются ими производимое продавать в Российскую Федерацию.

— Какие планы на 2016 год?

— У нас продолжится восстановление. К сожалению, ходят упорные слухи по «восстановлению» боевых действий. Не хочется в это верить. Как я понимаю, 1 января у нас заканчивается срок действия минских соглашений. Они не пролонгированы. А какие тараканы у господ Порошенко, Яценюка и прочих никто не знает. Концентрация войск на линии соприкосновения очень серьезна.

— А у тебя, «на районе»?

— И у меня то же самое. У нас — в аэропорту, Песках и Жабуньках — бои идут каждый вечер до 3–4 часов утра с применением стрелкового оружия и АГС. С 23 октября 2015 года на линии фронта идут бои. Учитывая сложившуюся социально-политическую ситуацию у них, на Украине, им сейчас легче развязать войну, чем держать ситуацию неразрешенной.

Беседовал Александр Чаленко