Нью-Йорк, Новый Орлеан, Новая Зеландия, Новая Каледония…. Привычные названия для осваиваемых европейцами колоний в Старом и Новом Свете. Между тем, и Россия в конце XIX века могла обзавестись собственной «Новой Москвой». Вторая половина XIX века стала эпохой максимального освоения европейскими державами Африканского континента. Вглубь Африки устремились английские и французские, португальские и итальянские, испанские и бельгийские колонизаторы. Но Российская империя, великая и сильная держава, оставалась в стороне от колониальной гонки. Тем более удивительным является появление казаков на далеком континенте.
В январе 1889 года в Красном море, на его участке, контролируемом Италией, появился странный пароход. Командование итальянского гарнизона не на шутку обеспокоилось. Время было суровое – колониальные державы соперничали за овладение новыми территориями, а земли на побережье Красного моря представляли интерес и для британцев, и для французов. Итальянцы подняли по тревоге экипаж канонерской лодки, которая стала приближаться к пароходу. Однако, чем ближе итальянская лодка подходила к пароходу, тем яснее итальянским морякам открывалась удивительная картина. На палубе парохода находились «веселые» люди, танцевали незнакомые итальянцам танцы, пели песни. Русские казаки встречали Красное море и далекое африканское побережье.
Идея о казачьем походе в Африку, однажды покорив Николая Ашинова, не оставляла его уже никогда. Николай Иванович Ашинов называл себя терским казаком, но в действительности его происхождение было весьма темным, как и у многих людей авантюрного склада характера. Ряд источников утверждает, что Николай Ашинов казаком, на самом деле, не был. Он родился в 1856 году в Царицыне (Волгоград) в семье бывшего крепостного крестьянина из Пензенской губернии.
Судя по всему, отец Ашинова смог разбогатеть, поскольку особой нужды в молодые годы Николай не знал и потребности в заработке не испытывал. В конечном итоге, Ашинову надоела жизнь в родном Царицыне и он перебрался в Санкт-Петербург, где направился в военное министерство и попросил денег … на создание нового казачьего войска. По словам Ашинова, в Персии и Турции якобы кочуют некие вольные казаки, которых следовало бы переселить в Российскую империю и выделить им земли на берегу Черного моря. Но серьезные военные чиновники связываться со странным человеком не захотели. Ашинову «указали на дверь», но его это не успокоило. Николай перебрался в Москву, где быстро сблизился с патриотически настроенными публицистами и писателями, которые и помогли организовать сбор средств на новое Черноморское войско. Впрочем, ни войска, ни отчет по потраченным деньгам так и не появились. На некоторое время Николай Ашинов исчез.
Как оказалось, царицынский «атаман» направился не в Персию или Турцию на поиски «вольного казачьего войска», а еще дальше – на красноморское побережье Африки, где добрался до Эфиопии. Ашинов прибыл в эфиопскую провинцию Тигре, где встретился с местной знатью. Но вскоре эфиопские чиновники, поняв, что пришелец из далекой северной страны не является официальным послом русского царя, отправили его восвояси. Ашинов не сдался. Русское поселение на берегах Красного моря стало его навязчивой идеей.
Почему именно Эфиопия привлекла внимание Ашинова? Дело в том, что к 1880-м гг. это была едва ли не единственная африканская страна, сохранявшая реальную, а не формальную политическую независимость. Но и это не главное. В Эфиопии с глубокой древности исповедовали восточное христианство монофизитского толка. Африканские единоверцы вызывали большой интерес у тех русских патриотов, кто был озабочен вопросами защиты христиан во враждебном окружении. Эфиопия подходила для этой роли лучше всего. При императорском дворе в конечном итоге сформировалась целая «эфиопская партия», убежденная в желательности и даже необходимости русского проникновения в эту африканскую страну. По понятным причинам, наиболее активно «эфиопскую партию» поддерживали церковнослужители, рассчитывавшие расширить влияние Русской православной церкви и на эфиопские земли.
Одним из первых с идеей русского проникновения в Эфиопию стал выступать архимандрит Порфирий (Успенский), в 1848-1853 гг. возглавлявший православную миссию в Палестине.
Впрочем, Ашинов и его спутники были далеко не единственными казаками, побывавшими в этой африканской стране. Уже в феврале 1889 г. в порт Обок прибыл поручик Виктор Федорович Машков (1867-1932) – кубанский казак по происхождению, служивший в 15-м Кубанском пехотном полку и давно разделявший идеи о проникновении России в Эфиопию. В отличие от путешествия Ашинова и его спутников, визит Машкова был куда более успешным, хотя и менее авантюрным. Машкова принял сам эфиопский император Менелик II, который передал через Машкова свое послание Александру III. Машков впоследствии посетил Эфиопию повторно и в общении с ним негус Менелик настаивал на необходимости отправки в Эфиопию русских военных инструкторов для модернизации императорской армии.
Неудачная миссия Ашинова так и не привела к появлению на африканском побережье русской колонии, однако отношения между Российской империей и Эфиопией удалось установить последующим русским путешественникам. В марте 1895 г. в Эфиопию прибыла очередная русская экспедиция, включавшая 11 человек и руководимая есаулом Кубанского казачьего войска Николаем Степановичем Леонтьевым (1862-1910). Фактически именно эта экспедиция стала по-настоящему плодотворной, приведя к установлению нормальных политических и даже военных отношений с Эфиопией.
Когда в 1895-1896 гг. разразилась итало-эфиопская война, Николай Леонтьев отправился в Африку вновь – на этот раз во главе миссии русских офицеров – добровольцев. Он сыграл важнейшую роль в модернизации эфиопской армии, создав в составе воинства Менелика первый пехотный батальон, полностью организованный в соответствии с русской военной наукой. Заслуги Николая Леонтьева перед Эфиопией были по достоинству оценены Менеликом, который присвоил русскому военачальнику высшее в стране воинское звание «деджазмеги» и назначил его генерал-губернатором экваториальных провинций Эфиопии.
В период с начала 1890-х гг. по 1914 г. в Эфиопии побывали многие русские добровольцы – офицеры и казаки, принимавшие участие в войнах на стороне Эфиопской империи и вносившие вклад в строительство военного и гражданского управления страны. Конечно, их участие не было столь ярким и авантюрным, как миссия Ашинова, но носило куда более осмысленный и, главное, полезный и для России, и для Эфиопии характер.